А лучше пока и не скажешь.
Тебе.
Много бессмысленного текстаИзломанные фальшью смыслы слов. Утрата восприятия и веры. Полагаться только на знания. Это стоит слишком дорого, если платить нервами и здоровьем. Ты вполне можешь укрыться потоками сухих значений вытравленных взглядов. Хочешь понять мою тягу. Хочешь узнать мои мысли. Чтобы убить меня. Но после них не сможешь дышать. Они вырубят своей силой разумного стирания лишнего.
Ты считаешь, что способен что-то осознать. Ты слишком далек от истины. Она никогда не будет тебе подвластна, даже ее тени. Оценить небо можно только стоя на земле. Ты рвешься, желая воплощения, но никогда не поймешь, что жаждешь постоянства этого состояния – невыполнимости желания. И тут речь идет не о невозможности. Мосты рушатся, когда исполняются желания.
Ты теряешься среди бликов и отзвуков своих представлений. Ты никогда не узнаешь течения, по которому плывешь и которому время от времени, как ты считаешь, противостоишь. Но твое противостояние есть лишь часть задуманного движения.
Глядя на дождь, ты поддаешься стереотипам его восприятия. И пытаешься либо им соответствовать, либо противостоять. Ты считаешь, что есть только два выхода – быть или не быть, воспринимать или нет. Но есть пограничные состояния, когда ты, ощущая, не чувствуешь; когда не воспринимаешь, но ощущаешь. Ты презираешь тонкости эфемерных материй, но лишь потому, что они никогда не будут подвластны твоему разуму.
Ты злишься на глупость других, но лишь потому, что считаешь, что у самого тебя если и есть она, то в меньшей степени. И эта самая великая глупость. Грубая, скупая в своих значениях и дикая по своему поведению.
Пытаешься соотнести себя с вселенной. Это требует усилий. И эта безысходная глупость, потому что ты уже – часть вселенной. Ты один и со всеми, бессилен в своем всесилии, поняв это, важно не растворится между границами. Но ты этого не поймешь, и, карабкаясь между троемирием сознательного, бессознательного и общественного, так и будешь верить в свою индивидуальность.
Захламленная комбинация стереотипов не является новостью, но ты видишь в этом даже сенсацию. Я не буду мешать твоим изыскам. Даже подсоблю. Позволю в границах восприятия моего образа, учить меня, пытаясь убить, и драться, пытаясь подчинить своим правилам.
Я закован своим пониманием в круги своих познаний, которые позволяют мне увидеть жизнь так, как ты ее не увидишь никогда. Но у тебя есть счастье поглощаться суетой второстепенного, которое ты считаешь созерцанием. Для меня это удовольствие под запретом. Двери раскрыты, но только потому, что дверей нет. Ты поломал Ковалонне, но все возвращается. Я поломаю тебя, чтобы ты почувствовал жизнь. Ведь я могу чувствовать жизнь только через чужое восприятие. (с)